Однажды из-за кошки я попала в совершенно комичную ситуацию. У нашей соседки Марии Григорьевны была миниатюрная изящная белая кошечка.
Ее маленькая треугольная мордочка, зелено-желтые глаза, розовые ушки и носик приводили всех в умиление. Душка! Лапочка! Фея из сказки! И имя у неё даже имя было было сказочное — Василиса.
Василиса — барышня нежная и капризная, категорически отвергала галантные ухаживания моего рыжего Барсика. Может быть, она не любила рыжих, а может быть, ждала своего принца на серебряном коне. В любом случае, девичьи ее мечты оставались для нас тайной. Василиса была большой домоседкой. Мария Григорьевна переживала — киска останется старой девой, что очень вредно для ее кошачьего здоровья.
Однажды предвесенним днем, спеша к своему дому, я увидела Василису, сидящую высоко в развилке старого дерева. Она даже не сидела, а неловко лежала и так истошно мяукала, так отчаянно звала на помощь, что, забыв все свои срочные дела, я бросилась спасать кошку. Подошла поближе к дереву и позвала ее. Она узнала меня и сделала попытку спуститься, но тут же вернулась обратно и запищала снова, глядя куда-то вниз мимо меня.
Только тут я увидела здоровенного серо-полосатого кота - грязного, задрипанного. Он глядел на Василису горящими глазами, и этот хищный взгляд ничего хорошего киске не предвещал. Я попыталась кота отогнать, но тот одним прыжком сиганул на дерево и, злобно урча, пополз к Василисе. Тогда я ухватила кота поперек живота и попыталась оторвать от дерева. Даже не подумала, насколько это было опрометчиво с моей стороны. Мощная когтистая лапа мелькнула у моего лица. Я отпрянула, но не успела убрать руку. Второй взмах лапы располосовал кожаную перчатку. Я отломила прут и погрозила ему. Кот взвыл, и ловко отбил атаку. Василиса от ужаса заголосила пуще прежнего.
Несколько минут я бестолково топталась внизу, кот, намертво вцепившись когтями, висел на дереве, а Василиса моталась где-то высоко в ветвях. Потом коту, видимо, надоело действовать на два фронта, он спрыгнул с дерева и пошел прочь, недовольно оглядываясь на меня. «Иди, иди!»— сказала я ему вдогонку и позвала Василису. Она начала поспешно спускаться с дерева, смешно перебирая лапками. Я протянула руки, чтобы поймать ее, испуганную, озябшую, и отнести домой. Она спрыгнула, но не ко мне, а на другую сторону ствола и... помчалась к коту. Догнала его и громко, взахлеб мурлыкая, стала отираться о грязные его бока и усатую хищную мордаху. Причем тот недовольно отворачивался и всем видом показывал: «Ну вот еще, что за глупости эти кошачьи нежности!» А потом Василиса униженно брякнулась в грязь у его лап и в роскошной своей белоснежной шубке стала кататься на спинке из стороны в сторону, извиваясь и показывая, как ей сладко это унижение.
Я смотрела на эту сцену, а кот смотрел на меня. И в зеленых его глазищах было столько иронии и даже откровенной издевки, что я невольно почувствовала, как меня одурачили. «Ах ты, паршивец!» — крикнула я и снова схватила хворостину. Кот презрительно фыркнул и не спеша затрусил к мусорным бакам. Василиса заполошно вскочила и помчалась за ним.
Мне было смешно и досадно. Ведь эта парочка так талантливо разыграла спектакль под названием «Барышня и хулиган». До сих пор, вспоминая перипетии своей «спасательной операции», удивляюсь и смеюсь.
