- Давай айОси Ися атУ, - говорит Надя за завтраком.

Я понимаю, что это какая-то просьба, раз уж начинается со слова «давай». Мне хотелось бы исполнить Надину просьбу, но я делаю вид, что фраза ко мне не относится. Я надеюсь, что если не реагировать, то мне и не придется айоси ися ату.

Но Надя настаивает:

- Папа, пасяляля, давай айоси ися ату, давай, папа?

Про «пасяляля» я знаю, что это - «пожалуйста». И тут уж не отвертеться, волшебное слово:

- Наденька, - говорю, - я не понимаю.

А сам оглядываю кухню, пытаясь сообразить, который тут предмет может называться «айоси» и который - «ися». Вот Надя сидит, перед нею тарелка с манной кашей. Вот Вера, у нее в руках ложка. Кофейник на плите кипит. Букет осенних листьев на столе. Совершенно невозможно догадаться, как в таких условиях «айоси ися ату».

- Папа, пасяляля!

- Наденька, я не понимаю.

- Пасяляля, айоси ися ату, хнык.

Наконец, Вера сжаливается надо мной, прожевывает кашу и переводит:

- Надюся сказала «давай положим листья на стул».

- Давай! - подтверждает Надя правильность перевода. - Пасяляля!

И у меня нет объяснения тому непреложному факту, что Вера понимает Надин лепет, а я не понимаю.

Вере в Надином возрасте было труднее. Вере приходилось самой объяснять, когда мы не понимали. Мы тридцать раз переспрашивали у Веры, что значит, например, «затак», пока Вера догадывалась, наконец, объяснить, что «затак» - это еда такая, которая не обед. То есть «завтрак».

А Наде просто. Надя всегда может быть уверена, что старшая сестра даст родителям немножко помучиться, разгадывая, а потом переведет.

Переводит Вера Надин лепет всегда бесстрастно, как настоящий синхронист, не смеется, не умиляется - просто передает смысл. Только иногда какое-нибудь Надино слово так нравится нам всем, включая Веру, что входит в наш обиход и добавляется к нашему активному словарю.

Например, слово «тимелЮ» с ударением на последний слог - что это?

Вот Надя приходит ужинать и говорит:

- Папа, тимелю йиба?

Про «йибу» можно догадаться, что это «рыба». Тем более что блюдо с рыбой действительно стоит на столе. Но «тимелю»?

- Папа, - переводит Вера. - Надя спрашивает, почему сегодня на ужин рыба. «Тимелю» - это значит «почему»?

И Вере самой так нравится слово «тимелю», что девочка принимается пятьсот раз подряд спрашивать это Надино «тимелю» по любому поводу.

- Тимелю рыбу надо есть осторожно?

- Потому что в рыбе кости.

- Тимелю в рыбе кости?

- Потому что много в ком есть кости, только в рыбе кости колючие.

- Тимелю кости в рыбе колючие?

И я думаю вот о чем. Если «тимелю» - это «почему», то как будет «потому что»? «Тимемута?» Звучит неубедительно. Я хотел бы отвечать Надиным лепетом на Верины шуточные вопросы, но не умею. Но мы все равно смеемся. И даже Надя смеется, хотя вроде бы смеются над ней.

А утром, едва проснувшись, Надя говорит:

- Добилюта! - и будит этим Веру.

А Вера ворчит сквозь сон:

- Нет, Надюся, никакое еще не «добилюта», темно еще, спи!

- Добилюта, - настаивает Надя, - добилюта!

- Ну, ладно, - Вера просыпается окончательно. - Давай будет «добилюта». Вставай, пойдем маму искать.

«Добилюта» в переводе с Надиного значит - «доброе утро».