Меня всегда интриговали бедуины – с тех пор, как, спустя дней десять после приезда в Израиль, на экскурсии в район Мертвого моря я увидела вдоль дороги несусветные хибары...нет, хибара все же представляет собой нечто вроде обветшалого дома. Это были шалаши, собранные из всего, что в пустыне бог послал: из досок, брезента, жестяных листов...Экскурсовод, помнится, ликующим голосом стал рассказывать, какие богатые люди живут в этих нищих халупах, какими владеют стадами, как уютно обустроены. Я подозрительно вгляделась в лицо экскурсовода: он не шутил. И вот, спустя 21 год наша семья обзавелась дружком-бедуином.

Это...возлюбленный моего мужа. Я не могу иначе выразиться, несмотря на то, что мой муж придерживается вполне традиционной ориентации. Не могу сказать иначе, так как телефонная беседа Бориса с санитаром клиники для стариков (где находится моя свекровь) выглядит как диалог из пьесы «Ромео и Джульетта».

-Я так тебя люблю! – говорит бедуин. – Даже сам не знаю, за что я тебя так люблю...

У бедуина, вообще-то, тоже семья – жена и семеро детей. Лет ему - тридцать с небольшим. И Борис, как уверяет он, напоминает ему его отца, рано умершего.

- Я позвонил, просто чтобы услышать твой голос! – говорит бедуин. – Даже сам не знаю – за что я так к тебе привязан.

- А он не хочет ли тебя зарезать? – взволновалась я.

- Нет, он хочет зарезать барана, и приготовить мне еду, - смущенно отвечает мой муж.

И вот, наконец, откладывать горячее свидание стало уже неприличным. Мы пригласили бедуина домой.

- Я принесу вам барана, - объявил он.

Я пожалела, что очередная съемочная группа из Москвы, снимавшая меня на фоне Иудейской пустыни, вчера уехала. Вот был бы кадр...

И бедуин Аби явился с бараном! То есть, он его зажарил в виде шашлыка. Ничего более вкусного в жизни не ела, а мне приходилось бывать в неплохих ресторанах.

Мы ели барана, нахваливали мясо, а Аби смотрел на Бориса любующимся взглядом и говорил: - Он так похож на моего отца...Бородка...нос...копия – мой отец! Ты – настоящий бедуин!

- Я тебя поздравляю, - сказала я мужу по-русски.

Из нашего окна видно бедуинское становище у подножия арабской деревни Аль-Азария.

Аби показал, где построил дом – настоящий дом для семьи. А вообще, добавил он, я вырос в шатре, как все бедуины. От этого древнего библейского слова - «оэль», шатер, повеяло чем-то настоящим, коренным...Я подумала – а может быть, бедуины – последние, кто живет по законам древних пастухов? И вспомнила известный израильский анекдот:

«Бедуин гонит по шоссе отару овец. За ним идет израильтянин с сыном. И говорит: - Видишь, сынок: если б Тит не разрушил наш храм и не разогнал нас по всему свету, сегодня и мы точно так гнали бы овец».