Игорь-Северянин писал свой псевдоним через дефис: как второе имя, а не фамилия. Имя Игорь было дано ему по святцам, в честь святого древнерусского князя Игоря Олеговича; приложение "Северянин" делало псевдоним близким к "царственным" именам и означало место особенной любви ( как приложение "Сибиряк" в псевдониме Мамин).
Но традиция писать "Северянин" как фамилию закрепилась так же, как традиция толковать поэта односторонне по его "экстазным" стихам...
Игорь-Северянин (Игорь Васильевич Лотарев) родился 16 мая 1887 года в Петербурге. Отцом Северянина был отставной штабс-капитан железнодорожного батальона Василий Петрович Лотарев, а матерью - Наталия Степановна, урожденная Шеншина, дальняя родственница классика русской поэзии Фета. Когда брак распался, мальчик остался с отцом в г.Череповце, в ту пору относившемся к Новгородской губернии.
Образование будущий поэт получил в Череповецком реальном училище. Здесь, в северных лесах и на берегах северных рек Вологодчины Северянину явилась его Муза ("Лесофея"), отсюда и псевдоним поэта - Северянин". Много лет спустя, уже в эмиграции, он с ностальгией воскрешал места своего детства: "О Суда! Голубая Суда! Ты внучка Волги! Дочь Шексны! Как я хочу тебя отсюда!" ("Роса оранжевого часа").
В 1905 году состоялась встреча, оставившая неизгладимый отпечаток на жизни и творчестве поэта, с Евгенией, тогда еще Женечкой Гуцан. Была она на редкость хороша собой: стройная, с роскошными золотыми вьющимися волосами. Игорь, влюбившись, придумал своей юной подруге новое имя Злата и задарил стихами. Больше задаривать было нечем... Кто он был? Всего лишь восемнадцатилетний юнец, без образования, без специальности и без гроша в кармане. Но при этом крайне уверенный в себе, ничуть не сомневающийся, что совсем скоро будет богат и известен... Писать стихи Игорь Северянин начал рано, начало творческого пути он определил 1905-м годом. В ранней краткой автобиографии назвал цифру 35, обозначившую количество выпущенных им в свет поэтических брошюр.
В 1909 Лев Толстой обрушился на сборник Северянина «Интуитивные краски» (его привели в негодование строки: «Вонзите штопор в упругость пробки / И взоры женщин не будут робки»). «С легкой руки Толстого меня стали бранить все, кому не было лень. Журналы стали охотно печатать мои стихи, устроители благотворительных вечеров усиленно приглашали принять в них участие».
Широкую, хоть и с привкусом скандала ("двусмысленную "), славу поэт получил в начале 1910-х, провозгласив новую поэтическую школу "эгофутуризма". Школа уже через год, обнаружив свою химерическую сущность, распалась, а Северянин подтвердил свою популярность (свой "недвусмысленный талант") выходом в свет первой полновесной книги стихов "Громокипящий кубок" (1913), доброжелательно отмеченный лучшими поэтами Серебряного века: Сологубом, Гумилевым, Блоком.
Северянин сознательно культивировал свой образ изысканного поэта-кумира. Он появлялся на поэтических вечерах с орихедеей в петлице, называл свои стихи «поэзами», читал в напевном ритме, отвечавшем их ярко выраженной музыкальности. «Поэт и его слава» – эта тема заняла важное место в творчестве Северянина. Ему принадлежат знаменитые строки: «Я, гений Игорь Северянин, / Своей победой упоен: / Я повсеградно оэкранен! / Я повсесердно утвержден!» Однако лирический герой поэз Северянина существенно отличался от самого поэта. Его близкий друг Шенгели вспоминал: «Игорь обладал самым демоническим умом, какой я только встречал... Игорь каждого видел насквозь, непостижимым чутьем, толстовской хваткой проникал в душу, и всегда чувствовал себя умнее собеседника...». Северянин утверждал право поэта быть аполитичным и писать так, как ему свойственно, вне зависимости от общественных событий.
В разгар Первой мировой войны Северянин выпустил сборник "Ананасы в шампанском" (1915), образный строй которого соответствовал названию. Впоследствии он выпустил еще около двадцати поэтических книг, но "Громокипящий кубок" так и остался жемчужиной его поэтического наследия. Здесь произошло то слияние двух стихий, которые создали его неповторимый стиль, самим поэтом определенный формулой - "иронизирующее дитя". Его лирический герой живет в двух ипостасях: дерзкий ироник, то ли стилизующий, то ли пародирующий салонную поэзию, и бесхитростный лирик ("как день весны"), чья душа безудержно "влечется в примитив". В последующие годы он выпустил еще пять книг. Много разъезжал по стране с "поэзоконцертами".
Тридцатый год в лицо мне веет
Веселый, светлый майский день.
Тридцатый раз сиреневеет
В саду душистая сирень.
«Сирень» и «день» — нет рифм банальней!
Милей и слаще нет зато!
Кто знает рифмы музыкальней
И вдохновенней — знает кто?!
«Сирень» и «день»! Как опьяненно
Звучите вы в душе моей!
Как я на мир смотрю влюбленно,
Пьян сном сиреневых кистей!
Пока я жив, пока я молод,
Я буду вечно петь сирень!
Весенний день горяч и золот,—
Виновных нет в весенний день!
27 февраля 1918 года на вечере в Политехническом музее в Москве Игорь-Северянин был избран "королем поэтов". Вторым был признан Маяковский, третьим Каменский. В том же году поэт оказался в эмиграции, отрезанный от Родины новой государственной границей Эстонии, там они с матерью давно и регулярно снимали дачу в небольшом рыбацком поселке Тойла. Здесь Игорь-Северянин женился на эстонской поэтессе Фелиссе Круут, с которой прожил 16 лет. За ней был как за каменной стеной, она оберегала его от всех житейских проблем, а иногда и спасала. Перед смертью Северянин признавал разрыв с Фелиссой в 1935 году трагической ошибкой. Ей он посвятил около двухсот стихотворений, в том числе "Поэзу голубого вечера" и "Поэзу счастья".
"Когда тебя я к сердцу прижимаю,
И твоего капота тлеет тюль,
Могу ли я не радоваться маю
И пережить любимую могу ль?"
Северянин продолжал активную творческую деятельность: выпустил несколько поэтических книг, лучшими из которых и последними стали собранные в тридцатых годах "Медальоны" и "Классические розы". Не прекращал концертной деятельности, разъезжая вместе с супругой-поэтессой по Европе. Переводил эстонских поэтов. Освоил крупные жанры - лирической поэмы и "романа в строфах". В 1922-1923 явились в свет три автобиографические ("безвыкрутасные") поэмы: "Падучая стремнина", "Колокола собора чувств", "Роса оранжевого часа". В них Северянин с новой силой выразил любовь к стране детства - новгородскому Северу, "одебренные сны" которого остались главным содержанием его задушевной лирики. Если Игоря Северянина спрашивали, считает ли он себя эмигрантом, он неизменно сердился: "я не эмигрант. И не беженец. Я просто дачник. С 1918 года". В "Наболевшем" уточнил: "Нет, я не беженец и я не эмигрант, - Тебе, родительница, русский мой талант".
В природе он более всего любил лес и воду, особенно воду. Реки, ручьи, фиорды, озера, моря всегда возбуждали его воображение. "На реке форелевой", "Поэза северного озера", "Вода примиряющая", "Стихи о реках", "Норвежские фиорды", "Я к морю сбегаю" - десятки стихов Северянина варьируют тему "примиряющей воды". Вечно бегущая вдаль синяя лента стала в его образном мире нитью, связывающей его со страной детства. Слияние рек, бегущих по разным странам и не признающих государственных границ, стало залогом воссоединения с утраченной землей: "Я снова вижу реки русские - Нелазу, Суду и Шексну: И брови хмурые, суровые Вдруг проясняются, когда Поймешь: Россонь слита с Наровою, И всюду - русская вода!". В стихотворении "Таймень" эта тема слияния и единения выражена особенно сильно.
Весной 1935 Игорь Северянин, расставшись с Фелиссой, уехал из Тойлы в Таллин, где учился их сын Вакх Лотарев. Спутницей жизни Северянина стала В.Б. Коренди:
Стала жизнь совсем на смерть похожа:
Все тщета, все тусклость, все обман.
Я спускаюсь к лодке, зябко ёжась,
Чтобы кануть вместе с ней в туман...
"В туманный день"
Материальные затруднения не позволили новой семье жить в столице, и они кочевали: Нарва, Венскюла, Усть-Нарва. Здесь застало их установление советской власти в Эстонии и начало Великой Отечественной войны. В 1940 поэт признавался, что "издателей на настоящие стихи теперь нет. Нет на них и читателя. Я пишу стихи, не записывая их, и почти всегда забываю".
Северянин умер 20 декабря 1941 в оккупированном немцами Таллинне. Похоронен там на Александро-Невском кладбище. На памятнике помещены его строки:
Как хороши, как свежи будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб!
"Ручейковая" и ласковая лирика Северянина, посвященная родной земле ныне возрождается, отличаясь и от ироничных "поэз" юности, и от саморекламных футуристических стихов. Пусть поэт в своей новой посмертной жизни на Родине не столько "эпатирует" презренного и бескрылого обывателя, как во времена юности, сколько напоминает людям о самом дорогом чуде - родной земле:
О России петь - что весну встречать,
Что невесту ждать, что утешить мать:
О России петь - что тоску забыть,
Что любовь любить, что бессмертным быть!".
Он пел о России. И тем заслужил свое бессмертие. Наш земляк - северянин, "поэт с открытой душой", как назвал его Блок в десятых годах ХХ столетия.
